«Катюши» – «Сталинские орга́ны» - Артем Владимирович Драбкин

Надо сказать, что мы чувствовали приближение войны, чувствовали, что обстановка накаляется, но в какой-то степени нас успокоил Договор о ненападении 1939 года.

В учебной батарее мы тщательно изучали опыт войны Германии с Францией, с Англией, делали выводы.

Для нас война началась уже 22 июня, мы тогда находились в лагерях, в 70 километрах от нашей границы, но о войне мы услышали только в 12 часов, когда по радио выступил Молотов, потому что немецкие диверсанты сумели нарушить нашу связь со штабом округа.

В лагере я был на должности заместителя командира батареи, и вот 22 июня меня, после завтрака, вызывает командир батареи и дает мне указание провести соревнования по кроссу между взводами. Мы побежали три с половиной километра до озера. Добежали до финиша и получили команду: срочно вернуться. В 12.00 все собрались в полевом клубе и вот только тогда узнали о начале войны.

Собрали митинг, на котором выступали наши офицеры, солдаты. Надо сказать, в то время доктрина была выражена еще Ворошиловым – малой кровью на территории противника, в таком вот ключе и выступали. Наш замполит закончил свое выступление призывом: «Да здравствует берлинское пиво!!!» Я никогда этого не забуду.

После митинга командир нашего полка, очень солидный полковник, таким зычным голосом: «А теперь слушай мою команду – боевая тревога! Всем выйти в запасные районы сосредоточения».

К 14 часам боевые подразделения нашего полка, в том числе моя батарея, входившая в 1-й дивизион, которым командовал Герой Советского Союза капитан Большаков, вышли в запасные районы сосредоточения. А там кругом лес был, мы только вышли, начали маскировку и вдруг видим – над нами пролетели немецкие самолеты и начали бомбить наш лагерь, а там еще тыловики находились, они не успели выйти. Мы только и видели, как наши палатки поднимаются и летят в воздух!

С началом темноты мы пошли вперед, а утром 24 июня развернулись на позициях и открыли огонь.

В течение целого месяца мы сдерживали противника, правда, отступая с рубежа на рубеж, а в середине июля немцам удалось окружить наш корпус. Тогда тяжелый бой был, мне пришлось даже перейти на наблюдательный пункт, командир батареи был тяжело ранен, и там осталось два неопытных офицера, но когда нас окружили, командир дивизиона приказал мне и командиру третьей батареи вернуться к огневикам, там основная масса людей и боевой части, а я, говорит, возглавлю взводы управления.

Я направился на огневые позиции, а немцы в это время как раз их бомбили, в результате, когда я прибыл, все были в траншеях, укрытые и потерь практически не понесли, только один младший лейтенант, командир второго взвода, с группой решил уйти из-под бомбежки, и вроде того, как самостоятельно выйти из окружения.

Когда бомбежка прекратилась, я скомандовал: «По машинам!», чтобы ехать вперед, мы готовились к прорыву из окружения. Все заняли свои места, а одного младшего лейтенанта нет. Кричали, стучали, и я принял решение – командиру третьей батареи возглавить нашу армаду, а я останусь искать лейтенанта. Я на быстроходном тракторе долго его искал, до тех пор пока меня не встретил командир батальона прикрытия, Ковалев, мы потом с ним из окружения выходили. Он говорит: «Лейтенант, вы что тут делаете?» Я ему объяснил и он мне: «Я ваших людей не видел. Прошу вас, идти вперед, либо я могу плохо о вас подумать». Никогда не забуду его слова.

Я был вынужден сесть на трактор и – вперед. Подъезжаю к деревне, а оттуда возвращаются две бронемашины. Мы на перекрестке встретились, и мне говорят, что немцы проход закрыли. Мы решили обходным маршрутом, по лесным дорогам выйти к своим. Так и поехали. По пути встретили медсанбат, четыре машины, там легкораненых был целый взвод, а у меня у трактора прицеп был, и я их посадил в свой прицеп.

Остановились, когда у меня закончилась карта. У нас в колонне старший лейтенант-танкист был, мы к нему подошли, а он и говорит: «Лейтенант, у вас карта есть?» «Есть. Но она закончилась». И у него закончилась. Решили, раз дорога идет на восток, то и нам туда.

Я замыкающим был и вот, только я подошел к своему трактору, как по нам немцы открыли интенсивный огонь, мы в засаду попали, правда, непонятно, почему они не стреляли, когда все командиры собрались на совещание. Мои легкораненые, под прикрытием бронемашин, побежали вперед, а я остался с разведчиками и трактористом. Смотрю, справа и слева к нам бегут немцы, некоторые мои солдаты уже подняли руки, немцы их шуруют, а у меня даже мысли не было сдаться в плен, я даже не представлял, что это такое. Я приказал разведчику: «Гранаты к бою!», и он по левой группе нанес удар, а я по правой. Немцы залегли, и мы решили бежать.

За мной два немца погнались, они по портупее поняли, что я командир, и хотели меня захватить, но я физически крепким был и сумел обмануть их своими маневрами. Затаился, они пробежали мимо, а тут уже темнота наступила.

На другой день я вышел к широкому оврагу, который шел на восток, и решил, что по нему наши выходили. Пошел через него, и через какое-то время меня остановили: «Стой, кто идет?!» Я представился. Оказалось, это остатки батальона прикрытия Ковалева. И мой разведчик был там, он решил отвлечь на себя немцев, но они побежали за мной, а разведчик вышел на эти остатки. И вот с этим батальоном, 60 человек, прошлись рейдом по тылам врага, нападая на отдельные гарнизоны. Один раз мы захватили батарею, которая занималась огневой подготовкой. Смотрим, на опушке леса 4 орудия, и решили внезапно напасть на них из леса. Большинство перебили, ну, некоторые убежали. А в батальоне, кроме меня, еще артиллеристы были, и я использовал все имеющиеся у меня снаряды по большому населенному пункту. Стреляли до тех пор, пока из этого населенного пункта в нашу сторону пошла колонна бронемашин, тогда мы решили ретироваться. Мы взорвали эти орудия и начали отступать. Немцы нас преследовали, по-моему, дня полтора, а потом мы от них оторвались.

Один раз, когда я в передовом дозоре был, мы входили в большой населенный пункт. Там дорога, смотрю, на дороге две повозки и три фрица сидят, курят. Почему они там остановились, не знаю… Мы подкрались к ним и своими ножами их уничтожили. Когда подошли главные силы, мы стали смотреть, что же в повозках, а